Вам помочь или не мешать?
Я искала этот текст два года!
Вчера нашла.
Как человек пишет , какие сравнения!!!
Ему бы в писатели пойти!
Завидую молча!!!читать дальше
"Одной из величайших вещей в Корее, как мне кажется, являются корейские резюме. В этой стране есть абстрактный список национальных достояний, в котором есть и кимчхи и гора Сораксан и собака Жиньдо, но корейских резюме почему-то нет. А напрасно. Я тут как-то пачку нашел.
У нас в корейском филиале есть древнее конфуцианское правило – каждая мало-мальски важная бумажка должна снабжаться вот такой печатью.
Пустые поля означают то, что в них должна стоять подпись. В принципе проблема решаемая – отдел у нас маленький, и по древнекорейской традиции имеет схему «три экспортных продавца и пять менеджеров», так что вроде все просто – подписал писульку сам, обошел всех, взял автографы, положил в папочку, засунул в самый пыльный угол и забыл. Но это только кажется. На самом деле не все из пяти менеджеров, опять же по древнекорейской традиции, имеют право подписываться после продавца. И посему (о кощунство!) некоторые поля в печати оставались пустыми. Новую печать заказывать долго, потому что для этого надо оповестить отдел администрации, технического директора, генерального директора, администраторам надо выбить на изготовление деньги у отдела финансов, и в итоге изготовление новой печати у нас, как в любой нормальной корейской фирме, займет месяца полтора, а её получение будет сопровождаться очередными 10 подписями и нереальным количеством сопроводиловок – к печати будет том бумаги, более толстый чем уголовное дело на председателя корейского Олимпийского комитета.
Ситуацию развели оперативно. Если изготовление нереально из-за соображений времени, то нужно что? Правильно! Еще один начальник. Наша главная машина по перекладыванию бумажек провела ориентирование на местности среди своих друзей, дыша над ними как бегемот над дрессировщиком, одними ноздрями и спрашивая: «а у вас ни где начальника не завалялось?». У кого-то нашелся. И к нам в офис пришёл господин Чой, который уже месяц работает начальником-мутняком. Ну, вы наверняка сталкивались с таким феноменом, поскольку он – далеко не специфика Кореи – начальник-мутняк. Никто не знает, что он делает, включая его самого, кипит при этом до пузырей на коже деятельностью и время от времени выдает деловую идею, заключающуюся в том, что если всем нам нарисовать одну табличку в Excel, её каждую неделю заполнять и подписывать (с печатью естественно), то в даже в самых степных странах, где на все население только 3 человека знают, что такое лифт, и из троих только двое видели его воочую, и ни один не имеет представления, сколько он может стоит, просто пойдет с пенкой вал строительства и скупания наших лифтов. Мыслительный процесс у него всегда сопровождется своеобразными, вероятно, болезненными реакциями, он старательно морщит лоб, отчего то всегда напоминает шланг от пылесоса Phillips, который у меня дома.
Мне господин Чой в общем-то до синей лампочки. Выражаясь языком русско-китайского словаря сленга «нужен как собаке пятое колесо». Я к начальству отношусь по-философски, как мне завещал царь Соломон «И этот пройдет». Да и шут с ним, не про него речь.
К приходу на наш благодатный линолеум, в офисе была устроена перестройка, дабы сохранить классический строй, которым корейцы ещё ходили в бесполезные атаки на японских оккупантов в 16 веке. Свиньёй, как тевтонцы, только наоборот – позади всех магистр, перед ним главный по армии, а дальше увеличивая строй раструбом идут тяжелая конница и кнехты. Мы целый день двигали мебель, расчищая жизненное пространство для неофита лифтового гешефта. И в процессе перетаскивания одного стола выпала кипа бумажек, судя по всему никому не нужных, так как мне посоветовали выкинуть их нафиг. Я сразу выбросить не смог, а сначала с упоением все прочитал. То были резюме кандидатов на то место, где я работаю. Русские, корейцы, как один, судя по куриккулум-вите, много умнее и способнее меня, с хорошим образованием, запредельным опытом работы. Смотря на такое количество соискателей, я полчаса чесал репу, думая о превратностях судьбы. Меня то из Китая сюда концерн сдернул! Зачем!? Тут и без меня, рядами стояли, платочки в руках теребя, готовые по щелчку пальцев встать в корейскую рабочую позу «бабуин собирающий трюфеля». Не знал кому больше сочувствовать – людям не получившим места или себе, оторванному от медовой сиси пекинской козы изобилия.
Но корейские резюме произвели на меня сильное впечатление. Даже те, кто получали образование заграницей, с трудом избавляются от местных улиточных заворотов. Во-первых, это слово «hard working», от которого у меня мурашки разбегаются по всему телу с заходом в промежность. Этот англизм в местных условиях, по моему очень малому опыту, полностью игнорирует изначально заложенный в него смысл. Кто-то из моих уважаемых френдов в свое время очень правильно сформулировал: «Выражение "гуманитарный склад ума", если кто не в курсе - это такое специальное вежливое педагогическое выражение, использовавшееся обычно преподавателями настоящих наук в хороших советских школах. Содержательно эквивалентно менее вежливому "полный мудак, не способный решить квадратное уравнение». Аналогичным образом такая корейская характеристика, как «hard working», в западном понимании означает абсолютного тупаря, ни на что не способного, кроме работы значком «Интернет-Страница в стадии разработки», когда черный человечек копает, копает, копает, но земля в стороны не летит, и результат работы по обыкновению стремиться к нулю. «hard» в местном контексте – есть то, что ему работа не дастся никогда легко, он будет стараться, с энтузиазмом рыть, чтобы в конце воспользоваться вторым любимым офисным выражением – «I did my best». Как надо он не сделает. Он сделает свое абстрактное лучшее. А когда таких много, то они все с жеребячим оптимизмом, как бактерии в чашке Петри, поминутно сталкиваясь, будут просто носиться по гешефту, без всякой пользы для последнего.
Второй интересной деталью резюме является вот то, как мне кажется, взятое у американцев, умение за счет порнографирования слов скрывать истинный смысл деятельности. Конечно, я не был никогда в Америке, и не могу говорить за весь народ, населяющий США. Просто у меня был сосед в Эдинбурге – американец, и он мне раз показал свой резюме, в котором значилось, что он во времена юности отпахал в Walmart в качестве Transport manager. На мой вопрос, не тяжело ли ему было руководить всей логистикой регионального отделения этой достойной сети супермарктов, он скривился, но сказал, что в его обязанности входило ставить на место, брошенные безалаберными покупателями тачки для покупок. Чем не транспорт!? В Корее такие же дела, т.к. судя по всему ценнейший жизненный и рабочий опыт они могут получить даже просто сося гвоздь. (кстати может так и делают?). Самым шедевральным было в резюме у одной дамы, которая вспомнила, как она работала в кимчхи-ресторане. Привожу без купюр, что она из этого извлекла: «Served variety of nationality of people. Learned and improved communication skills». Я только хлопал себя по бедру. Черт возьми, такую гарную дивчину да не взять на работу. Я бы с ней, да в одной команде.. Э-э-х!
Но это все так – цветочки. Расписание учебы, работы, сертификатов и прочей дребедени, - ужасно не интересно. Самый цимес начинается в письмах, к которым прилагаются резюме. В том, что по-немецки Bewerbungsschreiben. Вот тут уже местные соискатели, последовательной вибрацией точки G, доведут до оргазма любого. Если вас не доведут, то вам надо в караул при Мавзолее. Такие выдержанные люди нужны нашей стране!
Самое огразмичное в корейских резюме есть лирика. Сразу оговорюсь – в поэзии я понимаю, как свинья в апельсинах. Все поэтичное нутро во мне извел на нет мой друг детства – Виталик. В его 15, а в мои соответственно 14 лет он начал заниматься вымучиванием вирш, причем сразу в объемах ленты Итар-ТАСС. Виталик смотрел на жизнь с пеленок сквозь кулачок, свернутый в узкую трубочку, не замечая что справа, что слева, что наверное и способствовало развитию в нем позже профессии гинеколога. Посему он в свою юность и начал писать стихи. Обклеил всю свою комнату здоровыми по полтора метра в длину постерами с Самантой Фокс, Сандрой и Сабриной, и, в окружении их величественнейших декольте или полном их отсутствии, начал писать что-то некрофильское про глаза. Ну, типа он умрет, а из ее голубых глаз слёзы будут литься. Или наоборот, она врежет дуба, а он сам, с лицом цвета морской волны, будет красить серебрянкой оградку и время от времени лебедем белым биться о надгробие. Глаза и могилы у него были в каждом втором творении. Как у Лермонтова та фраза «Ты слушать исповедь мою сюда пришел. Благодарю» кочует из поэмы в поэму через раз. Но на Лермонтова то хоть нашелся хороший человек, который пристрелил М. Ю. и облегчил тому и всему человечеству муки. На Виталика у меня рука не подымалась. Все-таки все босоногое детство вместе. Но эта фиксация на органе зрения меня доствавла. А спрашивается, какие к черту глаза, если у тебя половое созревание заканчивается, мошонка сформировалась, и двух страниц ГДРовской книжки «Мужчина и Женщина» тебе хватает вперед на 2 месяца безумных фантазий? По странице в месяц. Какие глаза могут быть, если мы собираемся у Лёхи Орлинсона, и листая американский глянцевый журнал, оброненный каким то иностранцем на круизном параходе, где летом отец Лехи – Борис Аронович работал руководителем оркестра, натыкаемся на фотку-топлесс (размером с ЖЖ-шный юзерпик) певца Принца, и дружно «опытным» взглядом оценив габариты, решаем, что телка вообще-то совсем ничего. Сиськи маловаты, ну так это простить природе можно. А так девка еще как гарная.
Так что у меня этот коктейль пубертет-глаза-похороны вызвал ужасную тошноту и как результат полное невосприятие лирики, как внутрь, так и наружно. Выработанный рефлекс с годами сдает конечно, с удовольствием читаю Пушкина и Гёте, но к «серебряным» и прочим векам из благородных металлов отношусь по прежнему с большим скепсисом.
Так вот, корейское письмо-заявление о приеме на работу и есть такая лирика времен романтизма. Паруса белеют. Море голубое. Все мятежные и все ищут рабочей бури, надеясь обнаружить в её брызгах давно алкаемое успокоение. Всем все ясно. Вся эта романтика закончится сидением за столом в риелторской конторе со следами вырождения на лице и этапы карьерного роста будут выражаться, как говорит один из моих дорогих френдов, степенями «включания узбека» - сначала «не понимаю», потом – «неположено». Но наверное некая старая конфуцианская природа заставляет их писать именно в романтическом стиле. Что поделаешь, ведь даже величайший из всех Судья Ди не удержался в своей жизни и написал длиннющую поэму в стихах. О пользе земледелия и мелиорации чернозема. :-)
Письмо-заявление пишется стабильно, как будто от руки на сеансе гипноза у психуятора, когда последний опускает твое сознание далеко-далеко в исхоженные детские места. «Когда я был маленьким, я часто был на море и всматривался часами в пену прибоя и в горизонт». «Когда я был маленьким мальчиком я часто сидел на лавочке и наблюдал, как крадется сквозь ветви деревьев полная луна». Вот эти два блатных аккорда являются самым распространённым началом. Родился ли человек с пролежнем вместо мозга, или в то время когда никому не было понятно кто выигрывает в войне – толи северяне южан, толи китайцы американцев, или пусть даже нормальный внешнее индивидуум, все видели море и луну. В редких случаях письмо начинается иногда и с того, что человек поехал ребенком к воде с целью увидеть ночное светило. Совместив так сказать. Проктора и Геймбела.
Что море, что луна производят на соискателя работы обычно самое афигенное впечатление за жизнь. Первый поцелуй, первый автомобиль, первый опыт курения сигарет или экспириенс мужеложства не оставляют и десятой доли тех эмоций и осознания кто ты такой на всю жизнь, как эти две стихии. Именно тогда, судьба берет в руки паяльник и выжигает ещё по невинной душе вензельным плетением «я буду учиться и жить и работать ради (Донгянг, Самсунг, Черт лысый с хреном – нужное подставить». Или вот как Натали из своего опыта пример написала: "Как то просили на английский перевести из резюме: "Когда я стоял на берегу залива, то вспомнил речку моего детства и понял, что должен что-то сделать для развития рыбной промышленности"
Вот такими стабильными романтиками они и приходят в офис. Садятся на рабочий стул, да так что не оторвешь, пока не порвёшь, и сидят всю жизнь. Моря вкуса тут нет, солнце не заглядывает. Всю жизнь в поле. Загорелая только жопа, круглый рабочий день смотрящая шоколадным глазиком в лик Ярилы. В остальном бледность сплошная и никакой лирики даже не вспоминается.
Впрочем, я ошибаюсь – лирика вспоминается в экстремальные ситуации. Было тут у меня дело, что корейцы в гешефте с одной солнечной республикой бывшего Советского Союза упороли страшный косяк. Такой, что мог довести в кратчайшие до икоты весь бизнес там. Я несколько раз подходил к ним, клал два пальчика на крестец и гнал от копчика до последнего позвонка мысль, что так дело не пойдет и все может накрыться для нас первичным женским. Мысль, с последнего позвонка падала в пустую черную бездну черепа. Повторив процедуру несколько раз, я пошел к моему любимому Мюллеру. Мюллер, как и его тезка из незабвенного фильма, быстро все понял и начал разводить ситуацию и вызвать всех к себе по очереди на Палкенштрассе, где, раздавливая у себя перед носом по капсуле с духами дабы не воняло (у каждого кого вызывает к себе директор, происходит сразу неконтролируемая дефекация с выплеском на ботинки), выспрашивал «чьи собственно пальчики на чемодане». Начальник экспорта примчался со встречи черный яки спелый банан и в нем булькала лирика. Трагичная, как у Пьеро. Мы с ним долго беседовали и он всю дорогу говорил про цветы, благоуханием которых заполнен наш бизнес, и что он самый заботливый садовник, что мы все его дети, которые резвятся у него на коленях, что мы одно целое. Я старался его понять. При упоминании о флористике я источал благовоние, при детях бросался ему на грудь, а при одном целом сливался с ним как два желтка. Великая вещь. Меня объявляли «личным врагом фюрера» в любовных стихах. Потрясающее зрелище.
Но рано или поздно, вся работа, а с ней и потребность в стихотворной форме заканчиваются. На пенсию в Корее выходят достаточно рано, как мне объяснили – в 50 – 55 лет. Частично от усталости, частично для смены работы. Как показывает статистика Министерства труда, процент людей принимаемых на работу после 50 лет на порядок выше тех кому 20-28. В Китае встречаются еще ситуации, когда один иноземец работает в той или иной контроре просто «иностранцем», «Генрихом Мария Заузе из «Золотого Теленка». Смею предположить, что тех кому за 50 назначают на позиции «мудрых старичков». Могу конечно и ошибаться. Кто-то работает дальше, кто-то наслаждается наконец свободой и самовыражается как может.
Так вот, в Корее уходят на пенсию рано. В некоторых компаниях сотрудников отправляют на заслуженный отдых в 60 или даже в 55 лет. На телерадиокомпании KBS, к примеру, сотрудников в обязательном порядке отправляют на пенсию в 58 лет. В корейских учреждениях широко практикуется так же так называемая "почетная" или "рекомендуемая" отставка, то есть увольнение служащего до наступления установленного "пенсионного" возраста. Такая судьба обычно ждет тех сотрудников, которые не смогли продвинуться вперед по службе и застряли на низших ступенях служебной лестницы. А таких, надо сказать, дохера. Ведь чем выше уровень иерархической пирамиды, тем меньше там мест, и тем сложнее продвигаться вверх. Сотрудников, которым перевалило за 50 и у которых нет шансов на дальнейшее продвижение, руководство начинает уговаривать досрочно отправиться на "заслуженный отдых", предлагая им все те же права и привилегии, которые полагаются человеку, доработавшему до официально установленного компанией возраста ухода на "пенсию".
Что касается причин ухода в отставку, то в 47% случаев сотрудники покидают родные стены по состоянию здоровья. Около 16,5% служащих корейских учреждений уходят на заслуженный отдых в результате "почетной отставки". В 11,5% случаев уход в отставку добровольный и объясняется достаточной материальной обеспеченностью человека и только около 14,5% (!) сотрудников уходят на пенсию после достижения установленного пенсионного возраста.
А что происходит с корейцем, который за сорок лет безотверженной и самозабвенной службы протёр 80 пар брюк на месте приседания. Что он делает, когда в трудовой биографии поставлена точка и главбух поставил огромный знак «Зорро» под суммой выходного пособия. Как он перестраивается на нормальную волну, после того как сломался привычный образ жизни – с 8:30 до 19:00 каждый день «делать свое лучшее». Баста карапузики. Заниматься этим фуфлом уже нельзя. Пора делать что-то по настоящему.
Многие начинают лазать по горам и накапливать здоровье вдыхая ревитализирующие отрицательные ионы свежего воздуха. В России к старости начинается вера в Бога и хождения в церковь. В Китае вера в Чи и занятия тайцзи цюань. В Корее же это холмы и горы и изредка организации противостояния коммунизму.
Но не все туда идут. Умный в гору не пойдет – соджо он и тут найдет. Есть в Сеуле одно место. Сейчас расскажу. Доезжаете до станции Ангук и, выйдя на третьем эксите, пройдите до дворца Чандекун – корейского варианта пекинского «Запретного Города». Правда, в нем ничего нет, что бы приближало его хоть на миллиметр к поднебесному аналогу – в нем нет ни величия, ни размаха, ни особой царственности. «Запретным Дворцом» мы его тут называем, за непропорциональное обилие в нем табличек «keep out» и бандерлогов которые набрасываются на тебя, если ты сделаешь хоть один шаг в сторону. Вообще, я заметил, корейцам лучше не давать свисток. Это как дать оружие и власть дитю забитого народа. Повернитесь парку чандекуна спиной и пересеките дорогу – там будет больничка лечения травкой, а по левую руку начнется стена Жонме – царского алтаря. Её легко узнать – из-за неё бешено орут не удовлетворенные в половом аспекте цикады. Вопят, как будто их едят вилкой. Вот и идите вдоль этой стены.
До того, как я попал туда впервые с Алексом Ехтером, у меня ещё были иллюзии по поводу Кореи. Мне казалось, что тут всё в галстуках, в докладах, в помпезности и слюнах. Днем. А вечером: идущая по бедру полоса зеленого искусственнго света и дамы, везде дамы, зовущие на танец, но понимающие под ним вечную стойку из кун-фу номер 2. Т. е. Каблуки вбиваются в землю по самое нехочу, а все остальное трясется и вертится вокруг них. Оказалось, что я ошибся. Есть тут везде ещё та настоящая Корея, деревенская, простая, глупая, совершенно ничем не отличающаяся от пригородов Сиана или предместий Пекина с ржавыми лодками и торговлей фазанами у проезжей части.
Прелестнейшая улочка. Всё на карачках. Режут осьминогов и кальмаров, играют в карты. По обочинам стоят велосипеды, к которым приварено арматуры на 1,5 метра в высоту, на которой сушится бельё. Столбы коммуникаций опутаны заворотом кишок проводов и телефонных линий. В хутунах повсеместно открыты двери для сквознячка, т.к. кондиционеров тут не было и не будет. Лапшичные лавочки шибают в нос наваристым ароматом, а магазин протезов спокойно выставляет в витрине товар лицом, руками, ногами, ступнями, и прочими вариантами того, что может понадобится при незапланированной потере.
Но самое интересное начинается там, где улочка впадает широким раструбом в парк при входе на Царский Алтарь. На горлышке парка как обычно пара взводов черной полиции с щитами и полутораметровыми резиновыми мечами. Внутри идет антиамериканская демонстрация. Это достаточно обыденный элемент местного пейзажа - полицаи и демонстранты. Первые всегда готовы ко всему, поскольку поддатые корейцы, переругавшись друг с другом по какому-то вопросу, типа технологии мелиорации земель в Восточном Конго, обычно идут громить полицию при помощи всяких подручных предметов, и как правило самим огребают пиздюлей. Демонстрантами тут тоже особо никого не удивишь, поскольку у корейцев есть два национальных хобби по выходным – церковь и демонстрации (забастовки). Против кого или за кого демонстрировать есть вещь не принципиальная. Главное – тусовка, радужные плакаты, пару мегафонов и баста. Возмущенная империализмом США, коммунизмом КНДР или оппортунизмом КНР толпа множится со скоростью кишечной палочки. Корейцы всегда в нерабочее время чем-то возмущены. И чем дальше от Кореи этот очаг напряженности, тем сильнее народный гнев.
К черту, впрочем, полицию и хоббитов корейских. Пройдите пару метров и вуаля! Вы еще стоите на ногах!? Это лучший индикатор вашего твердого, как шанкр, здоровья! Ибо туман сивухи буквально разрывает глазное дно. Когда вы восстановите баланс с природой, то, оглянувшись, опять упадете на то место, на которое приходится большая часть ваших приключений. Вокруг вас – около 2 тысяч пенсионеров. Пьяных в полные дрова! В зюзю! В дым!? Им все по барабану. Напыщенная ритуалами и фуфлом жизнь закончилась и начинается оторва. Тут по рукам ходит брошюрка от Министрества здравоохранения с предупреждением о том, что смертельная доза спирта равна 460 граммам на рыло. Тостуемый берет в руки сию ракомдацию, читает её вслух, после чего ржет, как бешеный, засандоливает в себя литр соджо, не морщась, глумясь над природой, и падает портретом вниз в тарелку с кимчхи.
В радиусе 500 метров нету ни одного трезвого человека! Совсем! Какие к черту чайные церемонии, поклоны, здоровый образ жизни и прочие геморрои? Тут всем по пятьдесят и выше, а доза на каждого зашкаливает далеко за эти 50. Тут каждый берет свой возраст и множит его на десять – столько грамм и приходится на брата.
ПаПа ХуХу в свое время рассказывал про то, что есть в Китае, такой древний способ мерить принятые алкогольные напитки, чтобы четко сказать, кто и сколько выпил и чтобы собеседник мог сразу оценить тяжесть происходившего. Называется это мерило или по-русски "легрыл". То есть "литры-градусы-рыло". Меряется просто - количество выпитого (в литрах) умножается на градус и делится на количество распивающих. То есть так, вчера выпили сначала втроем коньяк две бутылки, потом на двоих водки 1 бутылку, потом каждый еще по пиву принял, заполировал. Считаем (2*0.8l*40gr)/3+(0.7l*40gr)/2+0.68l*6gr=39.41 легрыло на каждого. Сколько тут легрыл на старичка, я пытался подсчитать, но у меня зашел ум за разум от этой меры человеческой души.
Занятия у старичков разбиты по интересам, а скорее всего идут по кругу. Вначале парка (по литру-полтора пивасика) все сидят на лавочках и играют либо в го, либо в китайские шахматы. Тут они ещё держатся и занимаются мыслительным процессом азартной игры. Все тихо мирно, никто не бьет друг друга досками по голове и лишь изредка иной боец, пришедший на тусовку непоемши и, принявший соджика перед пивом, выпадает под лавку под комбинацией старокитайской защиты. Эдакие шахматы на вылет.
От шахмат и го, старичок, уже пошатываясь, перемещается в другой угол парка. Там происходит нечто называемое самими пенсионерами «фестиваль старых корешков». В простонародье сие есть обычное «фестиваленье» с закладыванием за воротник совмещенное с песнями. Издалека кажется на слух, что там поют некое заунывное караоке, и кошке прижимают голову дверью, но вблизи все оказывается гораздо веселее. Караоке-машины у них нету, а есть тупая, примитивная драм-машина типа той, что была у Цоя на альбоме «45», которая ничего не может, кроме клац-клац-клац. В нагрузку наверное к драм-машине идут два гармониста, а вернее аккордеониста. Один из них пьян в дупель и только методичное растягивание мехов его удерживает в вертикальном положении. Играет он двумя пальцами. Другой боец пьян уже абсолютно свински и методичное растягивание мехов его давно укачало. Он раскачивается туда-сюда, иногда поддерживает в себе тонус пивной полировочкой. Он вообще не играет, а лишь время от времени, когда в потухшем мозге возникает шальная искра, вдруг хватает аккордеон и бьет одним пальцем куда-то в середину, вызывая тем самым страдальческий звук. И вообще мне эти два бойца сильно напомнили наш школьное трио трудовик – военрук – учитель пения. Эти три сицилийских брата тоже любили запереться у трудовике в его бендежке, вмазать по поллитре на брата и орать под баян на всю школу песню «Есть на Волге утес, весь мохом порос».
Под незатейливую мелодию в исполнении оверлока с оркестром, к микрофону подходят по очереди старички, то попроще в сандалиях, те, кто с претензией (пьют соджо не мешая) в галстуках и соревнуются друг с другом по моему в том, кто более душераздирающе исполнит одну и туже песню. Песня очень минималистична и незатейлива, но, наверное, была во времена Пак Чжон Хи в запрете или чем-то подобном, ибо все окружающие пенсионеры бодро в такт прихлопывают и, многозначительно подмигивая, пытаются подпевать.
Третья секция – шаманская. Если кто не знает, то шаманизм в Корее одна из признанных классических религий, причем все шаманы – бабы. Впрочем, ничего удивительного тут нет, а даже вполне закономерно. Они сидят на травушке-муравушке и лупят в чонго – двусторонний корейский барабан, либо в ординарные десятилитровые канистры белого цвета. Причем шаманки – самые злобные крысы в этом парке и при любой попытке вытащить при них фотоаппарат, орут на тебя болотной выпью и осыпают цыганским набором проклятий. Наверное, боятся, что душу у них фотокамера вынет. Что происходит вокруг, я даже не могу сказать. Вспоминается, когда я раз с папой сидел и смотрел по видео концерт на Вудстоке, в комнату зашла из кухни маман, и, увидев как Дженис Джоплин в героиновом приходе сворачивается в узлы на сцене исполняя «Бобби МакГи», спросила: «А что эта женщина так странно движется». Я вам так скажу, если бы Дженис хотела бы колбасится так, как таращит старичков вокруг шаманок, то она бы отдуплилась от передоза еще тогда в 1969ом посреди американской глубинки. Местами старички напряжены, скукожены, лапки судорожно прижаты к корпусу, местами они наоборот расслаблены как глиста на морозе, но что их объединяет, так это абсолютно невидящие глаза и совершенно безумные хаотичные движения. Попробуйте совместить для себя в уме сеанс Кашпировского, зулусское торжество, проповедь в очередной душеспасительной секте и пьяную панковскую вечеринку. Вот это и будет тот танец, который они исполняют. Зрелище завораживает. То, кто вдруг отходит, быстро принимает стакан на грудь и опять оплывает потухшей свечкой.
Четвертая секция парка – для самых огнеупорных. И поэтому самая пустая. Тут на газетах валяются те, чью потерю не заметил отряд. Такие есть по всему парку конечно, но в четвертом углу они особенно явны. Остальные, кто устал пить крепкое, слегка потягивают пивасик и регулярно выходят потанцевать под хиты времен инцидента на Сильмидо, исполняемые на синтезаторе.
Выходил я из этого парка первый раз переполненный счастьем, и только повторял «Ух, как классно! Какое место! Мечта!». И уже два раза туда возвращался. Могу сказать не таясь, если совсем стало скучно и не вмоготу, заколебала рабочая рутина в Корее, сходите туда. Там вы быстро поймете, что не смотря на «видения луны и моря», бюрократии, десяти печатей под каждым шагом, докладов до безумия, в корейцах есть офигенный запас человеческого и задорного. Только в полном объеме это выплескивается уже после пенсии. Что поделаешь? Ведь можно и подождать."
www.kouznetsov.de/data/russian/miscellaneous/ta...
Вчера нашла.
Как человек пишет , какие сравнения!!!
Ему бы в писатели пойти!
Завидую молча!!!читать дальше
"Одной из величайших вещей в Корее, как мне кажется, являются корейские резюме. В этой стране есть абстрактный список национальных достояний, в котором есть и кимчхи и гора Сораксан и собака Жиньдо, но корейских резюме почему-то нет. А напрасно. Я тут как-то пачку нашел.
У нас в корейском филиале есть древнее конфуцианское правило – каждая мало-мальски важная бумажка должна снабжаться вот такой печатью.
Пустые поля означают то, что в них должна стоять подпись. В принципе проблема решаемая – отдел у нас маленький, и по древнекорейской традиции имеет схему «три экспортных продавца и пять менеджеров», так что вроде все просто – подписал писульку сам, обошел всех, взял автографы, положил в папочку, засунул в самый пыльный угол и забыл. Но это только кажется. На самом деле не все из пяти менеджеров, опять же по древнекорейской традиции, имеют право подписываться после продавца. И посему (о кощунство!) некоторые поля в печати оставались пустыми. Новую печать заказывать долго, потому что для этого надо оповестить отдел администрации, технического директора, генерального директора, администраторам надо выбить на изготовление деньги у отдела финансов, и в итоге изготовление новой печати у нас, как в любой нормальной корейской фирме, займет месяца полтора, а её получение будет сопровождаться очередными 10 подписями и нереальным количеством сопроводиловок – к печати будет том бумаги, более толстый чем уголовное дело на председателя корейского Олимпийского комитета.
Ситуацию развели оперативно. Если изготовление нереально из-за соображений времени, то нужно что? Правильно! Еще один начальник. Наша главная машина по перекладыванию бумажек провела ориентирование на местности среди своих друзей, дыша над ними как бегемот над дрессировщиком, одними ноздрями и спрашивая: «а у вас ни где начальника не завалялось?». У кого-то нашелся. И к нам в офис пришёл господин Чой, который уже месяц работает начальником-мутняком. Ну, вы наверняка сталкивались с таким феноменом, поскольку он – далеко не специфика Кореи – начальник-мутняк. Никто не знает, что он делает, включая его самого, кипит при этом до пузырей на коже деятельностью и время от времени выдает деловую идею, заключающуюся в том, что если всем нам нарисовать одну табличку в Excel, её каждую неделю заполнять и подписывать (с печатью естественно), то в даже в самых степных странах, где на все население только 3 человека знают, что такое лифт, и из троих только двое видели его воочую, и ни один не имеет представления, сколько он может стоит, просто пойдет с пенкой вал строительства и скупания наших лифтов. Мыслительный процесс у него всегда сопровождется своеобразными, вероятно, болезненными реакциями, он старательно морщит лоб, отчего то всегда напоминает шланг от пылесоса Phillips, который у меня дома.
Мне господин Чой в общем-то до синей лампочки. Выражаясь языком русско-китайского словаря сленга «нужен как собаке пятое колесо». Я к начальству отношусь по-философски, как мне завещал царь Соломон «И этот пройдет». Да и шут с ним, не про него речь.
К приходу на наш благодатный линолеум, в офисе была устроена перестройка, дабы сохранить классический строй, которым корейцы ещё ходили в бесполезные атаки на японских оккупантов в 16 веке. Свиньёй, как тевтонцы, только наоборот – позади всех магистр, перед ним главный по армии, а дальше увеличивая строй раструбом идут тяжелая конница и кнехты. Мы целый день двигали мебель, расчищая жизненное пространство для неофита лифтового гешефта. И в процессе перетаскивания одного стола выпала кипа бумажек, судя по всему никому не нужных, так как мне посоветовали выкинуть их нафиг. Я сразу выбросить не смог, а сначала с упоением все прочитал. То были резюме кандидатов на то место, где я работаю. Русские, корейцы, как один, судя по куриккулум-вите, много умнее и способнее меня, с хорошим образованием, запредельным опытом работы. Смотря на такое количество соискателей, я полчаса чесал репу, думая о превратностях судьбы. Меня то из Китая сюда концерн сдернул! Зачем!? Тут и без меня, рядами стояли, платочки в руках теребя, готовые по щелчку пальцев встать в корейскую рабочую позу «бабуин собирающий трюфеля». Не знал кому больше сочувствовать – людям не получившим места или себе, оторванному от медовой сиси пекинской козы изобилия.
Но корейские резюме произвели на меня сильное впечатление. Даже те, кто получали образование заграницей, с трудом избавляются от местных улиточных заворотов. Во-первых, это слово «hard working», от которого у меня мурашки разбегаются по всему телу с заходом в промежность. Этот англизм в местных условиях, по моему очень малому опыту, полностью игнорирует изначально заложенный в него смысл. Кто-то из моих уважаемых френдов в свое время очень правильно сформулировал: «Выражение "гуманитарный склад ума", если кто не в курсе - это такое специальное вежливое педагогическое выражение, использовавшееся обычно преподавателями настоящих наук в хороших советских школах. Содержательно эквивалентно менее вежливому "полный мудак, не способный решить квадратное уравнение». Аналогичным образом такая корейская характеристика, как «hard working», в западном понимании означает абсолютного тупаря, ни на что не способного, кроме работы значком «Интернет-Страница в стадии разработки», когда черный человечек копает, копает, копает, но земля в стороны не летит, и результат работы по обыкновению стремиться к нулю. «hard» в местном контексте – есть то, что ему работа не дастся никогда легко, он будет стараться, с энтузиазмом рыть, чтобы в конце воспользоваться вторым любимым офисным выражением – «I did my best». Как надо он не сделает. Он сделает свое абстрактное лучшее. А когда таких много, то они все с жеребячим оптимизмом, как бактерии в чашке Петри, поминутно сталкиваясь, будут просто носиться по гешефту, без всякой пользы для последнего.
Второй интересной деталью резюме является вот то, как мне кажется, взятое у американцев, умение за счет порнографирования слов скрывать истинный смысл деятельности. Конечно, я не был никогда в Америке, и не могу говорить за весь народ, населяющий США. Просто у меня был сосед в Эдинбурге – американец, и он мне раз показал свой резюме, в котором значилось, что он во времена юности отпахал в Walmart в качестве Transport manager. На мой вопрос, не тяжело ли ему было руководить всей логистикой регионального отделения этой достойной сети супермарктов, он скривился, но сказал, что в его обязанности входило ставить на место, брошенные безалаберными покупателями тачки для покупок. Чем не транспорт!? В Корее такие же дела, т.к. судя по всему ценнейший жизненный и рабочий опыт они могут получить даже просто сося гвоздь. (кстати может так и делают?). Самым шедевральным было в резюме у одной дамы, которая вспомнила, как она работала в кимчхи-ресторане. Привожу без купюр, что она из этого извлекла: «Served variety of nationality of people. Learned and improved communication skills». Я только хлопал себя по бедру. Черт возьми, такую гарную дивчину да не взять на работу. Я бы с ней, да в одной команде.. Э-э-х!
Но это все так – цветочки. Расписание учебы, работы, сертификатов и прочей дребедени, - ужасно не интересно. Самый цимес начинается в письмах, к которым прилагаются резюме. В том, что по-немецки Bewerbungsschreiben. Вот тут уже местные соискатели, последовательной вибрацией точки G, доведут до оргазма любого. Если вас не доведут, то вам надо в караул при Мавзолее. Такие выдержанные люди нужны нашей стране!
Самое огразмичное в корейских резюме есть лирика. Сразу оговорюсь – в поэзии я понимаю, как свинья в апельсинах. Все поэтичное нутро во мне извел на нет мой друг детства – Виталик. В его 15, а в мои соответственно 14 лет он начал заниматься вымучиванием вирш, причем сразу в объемах ленты Итар-ТАСС. Виталик смотрел на жизнь с пеленок сквозь кулачок, свернутый в узкую трубочку, не замечая что справа, что слева, что наверное и способствовало развитию в нем позже профессии гинеколога. Посему он в свою юность и начал писать стихи. Обклеил всю свою комнату здоровыми по полтора метра в длину постерами с Самантой Фокс, Сандрой и Сабриной, и, в окружении их величественнейших декольте или полном их отсутствии, начал писать что-то некрофильское про глаза. Ну, типа он умрет, а из ее голубых глаз слёзы будут литься. Или наоборот, она врежет дуба, а он сам, с лицом цвета морской волны, будет красить серебрянкой оградку и время от времени лебедем белым биться о надгробие. Глаза и могилы у него были в каждом втором творении. Как у Лермонтова та фраза «Ты слушать исповедь мою сюда пришел. Благодарю» кочует из поэмы в поэму через раз. Но на Лермонтова то хоть нашелся хороший человек, который пристрелил М. Ю. и облегчил тому и всему человечеству муки. На Виталика у меня рука не подымалась. Все-таки все босоногое детство вместе. Но эта фиксация на органе зрения меня доствавла. А спрашивается, какие к черту глаза, если у тебя половое созревание заканчивается, мошонка сформировалась, и двух страниц ГДРовской книжки «Мужчина и Женщина» тебе хватает вперед на 2 месяца безумных фантазий? По странице в месяц. Какие глаза могут быть, если мы собираемся у Лёхи Орлинсона, и листая американский глянцевый журнал, оброненный каким то иностранцем на круизном параходе, где летом отец Лехи – Борис Аронович работал руководителем оркестра, натыкаемся на фотку-топлесс (размером с ЖЖ-шный юзерпик) певца Принца, и дружно «опытным» взглядом оценив габариты, решаем, что телка вообще-то совсем ничего. Сиськи маловаты, ну так это простить природе можно. А так девка еще как гарная.
Так что у меня этот коктейль пубертет-глаза-похороны вызвал ужасную тошноту и как результат полное невосприятие лирики, как внутрь, так и наружно. Выработанный рефлекс с годами сдает конечно, с удовольствием читаю Пушкина и Гёте, но к «серебряным» и прочим векам из благородных металлов отношусь по прежнему с большим скепсисом.
Так вот, корейское письмо-заявление о приеме на работу и есть такая лирика времен романтизма. Паруса белеют. Море голубое. Все мятежные и все ищут рабочей бури, надеясь обнаружить в её брызгах давно алкаемое успокоение. Всем все ясно. Вся эта романтика закончится сидением за столом в риелторской конторе со следами вырождения на лице и этапы карьерного роста будут выражаться, как говорит один из моих дорогих френдов, степенями «включания узбека» - сначала «не понимаю», потом – «неположено». Но наверное некая старая конфуцианская природа заставляет их писать именно в романтическом стиле. Что поделаешь, ведь даже величайший из всех Судья Ди не удержался в своей жизни и написал длиннющую поэму в стихах. О пользе земледелия и мелиорации чернозема. :-)
Письмо-заявление пишется стабильно, как будто от руки на сеансе гипноза у психуятора, когда последний опускает твое сознание далеко-далеко в исхоженные детские места. «Когда я был маленьким, я часто был на море и всматривался часами в пену прибоя и в горизонт». «Когда я был маленьким мальчиком я часто сидел на лавочке и наблюдал, как крадется сквозь ветви деревьев полная луна». Вот эти два блатных аккорда являются самым распространённым началом. Родился ли человек с пролежнем вместо мозга, или в то время когда никому не было понятно кто выигрывает в войне – толи северяне южан, толи китайцы американцев, или пусть даже нормальный внешнее индивидуум, все видели море и луну. В редких случаях письмо начинается иногда и с того, что человек поехал ребенком к воде с целью увидеть ночное светило. Совместив так сказать. Проктора и Геймбела.
Что море, что луна производят на соискателя работы обычно самое афигенное впечатление за жизнь. Первый поцелуй, первый автомобиль, первый опыт курения сигарет или экспириенс мужеложства не оставляют и десятой доли тех эмоций и осознания кто ты такой на всю жизнь, как эти две стихии. Именно тогда, судьба берет в руки паяльник и выжигает ещё по невинной душе вензельным плетением «я буду учиться и жить и работать ради (Донгянг, Самсунг, Черт лысый с хреном – нужное подставить». Или вот как Натали из своего опыта пример написала: "Как то просили на английский перевести из резюме: "Когда я стоял на берегу залива, то вспомнил речку моего детства и понял, что должен что-то сделать для развития рыбной промышленности"
Вот такими стабильными романтиками они и приходят в офис. Садятся на рабочий стул, да так что не оторвешь, пока не порвёшь, и сидят всю жизнь. Моря вкуса тут нет, солнце не заглядывает. Всю жизнь в поле. Загорелая только жопа, круглый рабочий день смотрящая шоколадным глазиком в лик Ярилы. В остальном бледность сплошная и никакой лирики даже не вспоминается.
Впрочем, я ошибаюсь – лирика вспоминается в экстремальные ситуации. Было тут у меня дело, что корейцы в гешефте с одной солнечной республикой бывшего Советского Союза упороли страшный косяк. Такой, что мог довести в кратчайшие до икоты весь бизнес там. Я несколько раз подходил к ним, клал два пальчика на крестец и гнал от копчика до последнего позвонка мысль, что так дело не пойдет и все может накрыться для нас первичным женским. Мысль, с последнего позвонка падала в пустую черную бездну черепа. Повторив процедуру несколько раз, я пошел к моему любимому Мюллеру. Мюллер, как и его тезка из незабвенного фильма, быстро все понял и начал разводить ситуацию и вызвать всех к себе по очереди на Палкенштрассе, где, раздавливая у себя перед носом по капсуле с духами дабы не воняло (у каждого кого вызывает к себе директор, происходит сразу неконтролируемая дефекация с выплеском на ботинки), выспрашивал «чьи собственно пальчики на чемодане». Начальник экспорта примчался со встречи черный яки спелый банан и в нем булькала лирика. Трагичная, как у Пьеро. Мы с ним долго беседовали и он всю дорогу говорил про цветы, благоуханием которых заполнен наш бизнес, и что он самый заботливый садовник, что мы все его дети, которые резвятся у него на коленях, что мы одно целое. Я старался его понять. При упоминании о флористике я источал благовоние, при детях бросался ему на грудь, а при одном целом сливался с ним как два желтка. Великая вещь. Меня объявляли «личным врагом фюрера» в любовных стихах. Потрясающее зрелище.
Но рано или поздно, вся работа, а с ней и потребность в стихотворной форме заканчиваются. На пенсию в Корее выходят достаточно рано, как мне объяснили – в 50 – 55 лет. Частично от усталости, частично для смены работы. Как показывает статистика Министерства труда, процент людей принимаемых на работу после 50 лет на порядок выше тех кому 20-28. В Китае встречаются еще ситуации, когда один иноземец работает в той или иной контроре просто «иностранцем», «Генрихом Мария Заузе из «Золотого Теленка». Смею предположить, что тех кому за 50 назначают на позиции «мудрых старичков». Могу конечно и ошибаться. Кто-то работает дальше, кто-то наслаждается наконец свободой и самовыражается как может.
Так вот, в Корее уходят на пенсию рано. В некоторых компаниях сотрудников отправляют на заслуженный отдых в 60 или даже в 55 лет. На телерадиокомпании KBS, к примеру, сотрудников в обязательном порядке отправляют на пенсию в 58 лет. В корейских учреждениях широко практикуется так же так называемая "почетная" или "рекомендуемая" отставка, то есть увольнение служащего до наступления установленного "пенсионного" возраста. Такая судьба обычно ждет тех сотрудников, которые не смогли продвинуться вперед по службе и застряли на низших ступенях служебной лестницы. А таких, надо сказать, дохера. Ведь чем выше уровень иерархической пирамиды, тем меньше там мест, и тем сложнее продвигаться вверх. Сотрудников, которым перевалило за 50 и у которых нет шансов на дальнейшее продвижение, руководство начинает уговаривать досрочно отправиться на "заслуженный отдых", предлагая им все те же права и привилегии, которые полагаются человеку, доработавшему до официально установленного компанией возраста ухода на "пенсию".
Что касается причин ухода в отставку, то в 47% случаев сотрудники покидают родные стены по состоянию здоровья. Около 16,5% служащих корейских учреждений уходят на заслуженный отдых в результате "почетной отставки". В 11,5% случаев уход в отставку добровольный и объясняется достаточной материальной обеспеченностью человека и только около 14,5% (!) сотрудников уходят на пенсию после достижения установленного пенсионного возраста.
А что происходит с корейцем, который за сорок лет безотверженной и самозабвенной службы протёр 80 пар брюк на месте приседания. Что он делает, когда в трудовой биографии поставлена точка и главбух поставил огромный знак «Зорро» под суммой выходного пособия. Как он перестраивается на нормальную волну, после того как сломался привычный образ жизни – с 8:30 до 19:00 каждый день «делать свое лучшее». Баста карапузики. Заниматься этим фуфлом уже нельзя. Пора делать что-то по настоящему.
Многие начинают лазать по горам и накапливать здоровье вдыхая ревитализирующие отрицательные ионы свежего воздуха. В России к старости начинается вера в Бога и хождения в церковь. В Китае вера в Чи и занятия тайцзи цюань. В Корее же это холмы и горы и изредка организации противостояния коммунизму.
Но не все туда идут. Умный в гору не пойдет – соджо он и тут найдет. Есть в Сеуле одно место. Сейчас расскажу. Доезжаете до станции Ангук и, выйдя на третьем эксите, пройдите до дворца Чандекун – корейского варианта пекинского «Запретного Города». Правда, в нем ничего нет, что бы приближало его хоть на миллиметр к поднебесному аналогу – в нем нет ни величия, ни размаха, ни особой царственности. «Запретным Дворцом» мы его тут называем, за непропорциональное обилие в нем табличек «keep out» и бандерлогов которые набрасываются на тебя, если ты сделаешь хоть один шаг в сторону. Вообще, я заметил, корейцам лучше не давать свисток. Это как дать оружие и власть дитю забитого народа. Повернитесь парку чандекуна спиной и пересеките дорогу – там будет больничка лечения травкой, а по левую руку начнется стена Жонме – царского алтаря. Её легко узнать – из-за неё бешено орут не удовлетворенные в половом аспекте цикады. Вопят, как будто их едят вилкой. Вот и идите вдоль этой стены.
До того, как я попал туда впервые с Алексом Ехтером, у меня ещё были иллюзии по поводу Кореи. Мне казалось, что тут всё в галстуках, в докладах, в помпезности и слюнах. Днем. А вечером: идущая по бедру полоса зеленого искусственнго света и дамы, везде дамы, зовущие на танец, но понимающие под ним вечную стойку из кун-фу номер 2. Т. е. Каблуки вбиваются в землю по самое нехочу, а все остальное трясется и вертится вокруг них. Оказалось, что я ошибся. Есть тут везде ещё та настоящая Корея, деревенская, простая, глупая, совершенно ничем не отличающаяся от пригородов Сиана или предместий Пекина с ржавыми лодками и торговлей фазанами у проезжей части.
Прелестнейшая улочка. Всё на карачках. Режут осьминогов и кальмаров, играют в карты. По обочинам стоят велосипеды, к которым приварено арматуры на 1,5 метра в высоту, на которой сушится бельё. Столбы коммуникаций опутаны заворотом кишок проводов и телефонных линий. В хутунах повсеместно открыты двери для сквознячка, т.к. кондиционеров тут не было и не будет. Лапшичные лавочки шибают в нос наваристым ароматом, а магазин протезов спокойно выставляет в витрине товар лицом, руками, ногами, ступнями, и прочими вариантами того, что может понадобится при незапланированной потере.
Но самое интересное начинается там, где улочка впадает широким раструбом в парк при входе на Царский Алтарь. На горлышке парка как обычно пара взводов черной полиции с щитами и полутораметровыми резиновыми мечами. Внутри идет антиамериканская демонстрация. Это достаточно обыденный элемент местного пейзажа - полицаи и демонстранты. Первые всегда готовы ко всему, поскольку поддатые корейцы, переругавшись друг с другом по какому-то вопросу, типа технологии мелиорации земель в Восточном Конго, обычно идут громить полицию при помощи всяких подручных предметов, и как правило самим огребают пиздюлей. Демонстрантами тут тоже особо никого не удивишь, поскольку у корейцев есть два национальных хобби по выходным – церковь и демонстрации (забастовки). Против кого или за кого демонстрировать есть вещь не принципиальная. Главное – тусовка, радужные плакаты, пару мегафонов и баста. Возмущенная империализмом США, коммунизмом КНДР или оппортунизмом КНР толпа множится со скоростью кишечной палочки. Корейцы всегда в нерабочее время чем-то возмущены. И чем дальше от Кореи этот очаг напряженности, тем сильнее народный гнев.
К черту, впрочем, полицию и хоббитов корейских. Пройдите пару метров и вуаля! Вы еще стоите на ногах!? Это лучший индикатор вашего твердого, как шанкр, здоровья! Ибо туман сивухи буквально разрывает глазное дно. Когда вы восстановите баланс с природой, то, оглянувшись, опять упадете на то место, на которое приходится большая часть ваших приключений. Вокруг вас – около 2 тысяч пенсионеров. Пьяных в полные дрова! В зюзю! В дым!? Им все по барабану. Напыщенная ритуалами и фуфлом жизнь закончилась и начинается оторва. Тут по рукам ходит брошюрка от Министрества здравоохранения с предупреждением о том, что смертельная доза спирта равна 460 граммам на рыло. Тостуемый берет в руки сию ракомдацию, читает её вслух, после чего ржет, как бешеный, засандоливает в себя литр соджо, не морщась, глумясь над природой, и падает портретом вниз в тарелку с кимчхи.
В радиусе 500 метров нету ни одного трезвого человека! Совсем! Какие к черту чайные церемонии, поклоны, здоровый образ жизни и прочие геморрои? Тут всем по пятьдесят и выше, а доза на каждого зашкаливает далеко за эти 50. Тут каждый берет свой возраст и множит его на десять – столько грамм и приходится на брата.
ПаПа ХуХу в свое время рассказывал про то, что есть в Китае, такой древний способ мерить принятые алкогольные напитки, чтобы четко сказать, кто и сколько выпил и чтобы собеседник мог сразу оценить тяжесть происходившего. Называется это мерило или по-русски "легрыл". То есть "литры-градусы-рыло". Меряется просто - количество выпитого (в литрах) умножается на градус и делится на количество распивающих. То есть так, вчера выпили сначала втроем коньяк две бутылки, потом на двоих водки 1 бутылку, потом каждый еще по пиву принял, заполировал. Считаем (2*0.8l*40gr)/3+(0.7l*40gr)/2+0.68l*6gr=39.41 легрыло на каждого. Сколько тут легрыл на старичка, я пытался подсчитать, но у меня зашел ум за разум от этой меры человеческой души.
Занятия у старичков разбиты по интересам, а скорее всего идут по кругу. Вначале парка (по литру-полтора пивасика) все сидят на лавочках и играют либо в го, либо в китайские шахматы. Тут они ещё держатся и занимаются мыслительным процессом азартной игры. Все тихо мирно, никто не бьет друг друга досками по голове и лишь изредка иной боец, пришедший на тусовку непоемши и, принявший соджика перед пивом, выпадает под лавку под комбинацией старокитайской защиты. Эдакие шахматы на вылет.
От шахмат и го, старичок, уже пошатываясь, перемещается в другой угол парка. Там происходит нечто называемое самими пенсионерами «фестиваль старых корешков». В простонародье сие есть обычное «фестиваленье» с закладыванием за воротник совмещенное с песнями. Издалека кажется на слух, что там поют некое заунывное караоке, и кошке прижимают голову дверью, но вблизи все оказывается гораздо веселее. Караоке-машины у них нету, а есть тупая, примитивная драм-машина типа той, что была у Цоя на альбоме «45», которая ничего не может, кроме клац-клац-клац. В нагрузку наверное к драм-машине идут два гармониста, а вернее аккордеониста. Один из них пьян в дупель и только методичное растягивание мехов его удерживает в вертикальном положении. Играет он двумя пальцами. Другой боец пьян уже абсолютно свински и методичное растягивание мехов его давно укачало. Он раскачивается туда-сюда, иногда поддерживает в себе тонус пивной полировочкой. Он вообще не играет, а лишь время от времени, когда в потухшем мозге возникает шальная искра, вдруг хватает аккордеон и бьет одним пальцем куда-то в середину, вызывая тем самым страдальческий звук. И вообще мне эти два бойца сильно напомнили наш школьное трио трудовик – военрук – учитель пения. Эти три сицилийских брата тоже любили запереться у трудовике в его бендежке, вмазать по поллитре на брата и орать под баян на всю школу песню «Есть на Волге утес, весь мохом порос».
Под незатейливую мелодию в исполнении оверлока с оркестром, к микрофону подходят по очереди старички, то попроще в сандалиях, те, кто с претензией (пьют соджо не мешая) в галстуках и соревнуются друг с другом по моему в том, кто более душераздирающе исполнит одну и туже песню. Песня очень минималистична и незатейлива, но, наверное, была во времена Пак Чжон Хи в запрете или чем-то подобном, ибо все окружающие пенсионеры бодро в такт прихлопывают и, многозначительно подмигивая, пытаются подпевать.
Третья секция – шаманская. Если кто не знает, то шаманизм в Корее одна из признанных классических религий, причем все шаманы – бабы. Впрочем, ничего удивительного тут нет, а даже вполне закономерно. Они сидят на травушке-муравушке и лупят в чонго – двусторонний корейский барабан, либо в ординарные десятилитровые канистры белого цвета. Причем шаманки – самые злобные крысы в этом парке и при любой попытке вытащить при них фотоаппарат, орут на тебя болотной выпью и осыпают цыганским набором проклятий. Наверное, боятся, что душу у них фотокамера вынет. Что происходит вокруг, я даже не могу сказать. Вспоминается, когда я раз с папой сидел и смотрел по видео концерт на Вудстоке, в комнату зашла из кухни маман, и, увидев как Дженис Джоплин в героиновом приходе сворачивается в узлы на сцене исполняя «Бобби МакГи», спросила: «А что эта женщина так странно движется». Я вам так скажу, если бы Дженис хотела бы колбасится так, как таращит старичков вокруг шаманок, то она бы отдуплилась от передоза еще тогда в 1969ом посреди американской глубинки. Местами старички напряжены, скукожены, лапки судорожно прижаты к корпусу, местами они наоборот расслаблены как глиста на морозе, но что их объединяет, так это абсолютно невидящие глаза и совершенно безумные хаотичные движения. Попробуйте совместить для себя в уме сеанс Кашпировского, зулусское торжество, проповедь в очередной душеспасительной секте и пьяную панковскую вечеринку. Вот это и будет тот танец, который они исполняют. Зрелище завораживает. То, кто вдруг отходит, быстро принимает стакан на грудь и опять оплывает потухшей свечкой.
Четвертая секция парка – для самых огнеупорных. И поэтому самая пустая. Тут на газетах валяются те, чью потерю не заметил отряд. Такие есть по всему парку конечно, но в четвертом углу они особенно явны. Остальные, кто устал пить крепкое, слегка потягивают пивасик и регулярно выходят потанцевать под хиты времен инцидента на Сильмидо, исполняемые на синтезаторе.
Выходил я из этого парка первый раз переполненный счастьем, и только повторял «Ух, как классно! Какое место! Мечта!». И уже два раза туда возвращался. Могу сказать не таясь, если совсем стало скучно и не вмоготу, заколебала рабочая рутина в Корее, сходите туда. Там вы быстро поймете, что не смотря на «видения луны и моря», бюрократии, десяти печатей под каждым шагом, докладов до безумия, в корейцах есть офигенный запас человеческого и задорного. Только в полном объеме это выплескивается уже после пенсии. Что поделаешь? Ведь можно и подождать."
www.kouznetsov.de/data/russian/miscellaneous/ta...
-
-
09.09.2018 в 19:05Сильны люди в пьянке. А на пенсию действительно рано уходят когда еще силы есть.Правда мы не знаем сколько лет они живут. Подозреваю что недолго:
-
-
09.09.2018 в 21:59